отрезают яйца

Зачем и как отрезают яйца? 

    Свой в высшей степени мрачный и человеконенавистнический облик скопцы продолжительное время умудрялись скрывать. Конец 18 и начало 19-го столетия они прожили в центральных российских губерниях практически не привлекая к себе внимания властей. Многочисленные "корабли" скопцов находились отнюдь не за Уралом и не в Сибири, а в Курской, Новгородской губерниях, в Рязани, в обеих столицах. Здесь они численно росли, активно вербуя в свои ряды недовольных петровскими реформами людей, и богатели, богатели, богатели... Дух стяжания, накопительства, лицемерного скопидомства пронзал собою идеологию секты, внешне проповедовавшей нищету и простоту быта. Профессор богословия Тимофей Буткевич, изучавший скопцов в конце 19-го столетия, подчеркивал их "крайнюю враждебность к кровным родным, не исключая ни родителей, ни детей." А бытописатель А. Бычков примерно в то же время дал сектантам такую уничижительную характеристику : "Скопцов никто не любит ; а сами они друг друга ненавидят, страшно лицемеря друг перед другом, называя друг друга "братцем" и ( при этом - прим. murder's site ) готовы перегрызть друг другу горло из-за ломаного гроша." 

    Скопцы всегда держали дистанцию с окружавшими их людьми. Нескопец практически не мог попасть в дом сектанта. Жилища скопцов всегда имели вход со двора, который непременно сторожили злобные собаки. Окна в своих домах эти люди традиционно держали с закрытыми ставнями. Скопцы одевались таким образом, чтобы всегда быть в белой рубашке ; если в силу каких-то причин белую рубашку нельзя было одеть ( скажем, во время похорон ), сектанты держали в руках чистые белые платки ( допускались иногда не чисто белые, а в горошек ). Белая рубашка или белый платок символизировали духовную чистоту сектанта, точно также как кастрация символизировала чистоту телесную. Помимо белой рубашки отличительной в облике скопца являлась специфическая желтизна лица и его одутловатость. Среди кастратов практически не было сморщенных стариков : в силу нарушений гормонального баланса их щеки были обвислы и гладки. Сектанты, оскопленные в детстве, были лишены усов и бороды ; странность их облика подчеркивалась писклявыми голосами. Напротив, многие женщины-скопчихи говорили басом и демонстрировали в поведении мужские черты ( следует подчеркнуть, что сказанное было отнюдь не абсолютным правилом и некоторая часть скопцов внешне выглядела совершенно нормально ). Выражение "жить как скопец", вошедшее в русский разговорный язык во второй половине 19-го столетия, употреблялось в тех случаях, когда надо было подчеркнуть нелюдимость человека, его скупость и скрытность. 
    Кастрации мужчин, осуществлявшиеся в скопческих общинах, были двух видов - они назывались "малая" и "большая" печати.

  

рис. 3 и 4 : Рисунки из книги Е. В. Пеликана "Судебно-медицинские исследования скопчества" наглядно демонстрируют характер ритуальных травм скопцов. "Малая" печать представляла собой традиционную кастрацию, для осуществления которой мошонка перетягивалась шнурком и острым режущим инструментом производилось иссечение яичек. "Большая" печать производилась наиболее фанатично настроенными верующими после заживления "малой". Она заключалась в иссечении пениса. Чтобы после этой экзекуции мочеиспускательный канал не зарастал, скопцы вводили в него свинцовый гвоздь, который приходилось носить 7-8 месяцев, вплоть до полного рубцевания раны.

    "Малая" печать заключалась в кастрации, а "большая" - в иссечении пениса. Операции эти, проводимые кустарно, без должной анестезии и обеззараживания ран, были чрезвычайно тяжелы и опасны. Сохранились воспоминания некоторых скопцов о пережитых ощущениях : "( как будто - прим. murder's site ) какой-то зверь хватил меня зубами и сразу вырвал полживота. Я, лежа в корыте, подплывал горячей кровью. Несколько раз появлялась сильная тошнота. В глубине раны разыгрывалось какое-то возбуждение, отчего рана вдруг начинала делаться выпуклою, так что чувствовалось сильно давление на повязку. Потом, как-то странно дрогнув, выпуклость опадала и при этом кровь, ударяясь в повязку ( слышалось даже журчание ), лилась из-подж нее теплыми струями. Чувствуя приближение такого симптома и стараясь не допустить такого мучительного вздрагивания, я каждый раз изгибался в клубок, но бесполезно : явление все повторялось и повторялось. В продолжение целой недели меня каждое утро подымали из лужи крови ; застывшие куски ее, пристав к рубашке, тряслись на мне как студень." ( Г. Е. Прудковский. "Голос из могилы живых мертвецов" ).